Автор: Родион Феденёв

Их будущему младенцу все предвещало счастливую, в достатке и, в какой-то мере, даже беззаботную жизнь. И в самом деле — отец уже был в чинах (как-никак генерал от инфантерии) и свой сорок первый год жизни встречал на внушительной должности генерального военного инспектора западных воинских частей, базировавшихся в округе хоть и провинциального, но уже довольно известного городка Брест. Мать — Ангелина Джунковская, брестская красавица, по голубым венам которой текла польская, славянская и восточная кровь, была любима и обожаема офицерами гарнизона, а граф Ланжерон в ней души не чаял.

Правда, день их свадьбы откладывался из-за многих обстоятельств,начиная с 1801-го, когда был убит император Павел 1, а граф Ланжерон по чистой случайности не оказался в числе заговорщиков, приводивших свои планы в исполнение: по делам службы он в это время как раз отсутствовал в Санкт-Петербурге.

С восшествием на престол нового императора Александра I, граф все реже стал приезжать в Брест. И не потому только, что петербургская столичная жизнь завертела его на своих балах, предложила много искушений и возможностей. Нужно было присягать новому императору, ехать с ним на коронацию в Москву, ожидать своей участи, которая могла стать и незавидной. Ведь заговорщики разделались с отцом Александра I, и было неясно: как поведет себя новый император. Но графу повезло: он довольно ровно миновал поворот судьбы, на коронации в Москве ничем отмечен не был, как это было заведено, но и тайно его не притесняли, оставили в прежних чинах и должности. Всему этому способствовало и то обстоятельство, что старый незабвенный друг графа герцог де Ришелье тоже в это время был в Бресте, но не служил, был совершенно без средств, и Ланжерон помогал ему выжить в лихую годину.

И в Петербург они по вызову нового императора отправились вместе. Александра I они знали еще при Екатерине I, когда тот был подростком. И, как не запятнанного ничем, авторитетного дюка де Ришелье отправили управлять и строить на юге Одессу, а графа не тронули, возможно, по причине редкой благосклонности императора к его другу — герцогу де Ришелье. Пора было графу возвращаться в Брест, где его возлюбленная уже ждала рождения их ребенка. Но, увы, граф не ехал, и Ангелина родила 16 марта 1804 г. сына, который в брестской церкви Всех Святых был крещен и получил в честь своего французского деда графа Теодора имя Федор, а если полностью, то он стал Федором Александровичем Андро ( по родовой фамилии Ланжеронов).

А через два месяца Бреста достиг слух, что граф Александр Ланжерон сочетался законным браком, то есть, венчался с некоей Натальей Кашенцовой, вдовой убитого в суворовских походах майора. Но это на первый взгляд она была “некая”, потому что девичья ее фамилия была Трубецкая. Древний французский род Андро де Ланжерон, известный с XIV века, объединился с древнейшим российским родом князей Трубецких, имевших происхождение от литовского князя Гедемина, внук которого Дмитрий участвовал в Куликовской битве 1380 года.

   В Петербурге женились по любви, на деньгах, из-за карьеры. Граф Ланжерон, имея в виду фамильное древо своей невесты, в шутку говаривал: “Я женился на дереве и ее самой прелестной ветке — Натали».

Течение жизни

Своего сына граф называл «сюрпризом» и исправно высылал деньги в Брест. С Натальей Трубецкой детей у него не было, несмотря на то, что она в дни мира всегда была рядом с ним. А в 1810-м из Одессы, где остановилась, приехала к нему в Бухарест, где граф зимовал и наблюдал невероятную жизнь ставки Кутузова, называя шестидесятелетнего генерал-аншефа не иначе, как “развратным стариком”, колени которого не оставляла пятнадцатилетняя любовница.

А когда в 1812 году военные действия возобновились, он отослал жену в Одессу. В ее платье было зашито письмо императору Александру, и Натали успела уехать в Петербург до начала эпидемии чумы в Одессе. В 1814 году Ланжерон, бывший парижанин, с подчиненным ему корпусом взял Париж, заняв высоты Монмартра, и реально въехал в родной город на белом коне победителя и первым с военным эскортом пересек французскую столицу от Монмартра до Орлеанской заставы. За свои воинские подвиги граф был награжден высшим орденом России — орденом Андрея Первозванного.

Его «сюрпризу» Федору в это время было одиннадцать. Встреча их состоялась в Одессе, куда привезла его мать, узнав, что граф Ланжерон назначен градоначальником Одессы и военным генерал-губернатором края. К этому времени в Одессе уже был открыт лицей, куда граф и определил Федора. В Одесском архиве в делах лицея автор этих строк обнаружил документы об уплате денег за учебу Федора Александровича Андро. Разумеется, чиновники знали, что это сын генерал-губернатора, но слухи об этом широко не распространились и не встречаются в книгах мемуаристов о тех временах.

Правда, исследователь Черейский Л.А. в своей книге «Пушкин и его окружение» упоминает факт знакомства ссыльного поэта Пушкина и девятнадцатилетнего Федора Андро, который, окончив одесский лицей, был по протекции отца определен служить в лейб-гвардейском гусарском полку.

К этому времени жена графа Наталья Трубецкая давно умерла, а он женился на Елизавете Бриммер и мог сказать, что теперь женат на первой красавице фамильного древа, которому пятьсот лет, — предки Бриммеров были известны еще во времена тевтонских рыцарей, у них были поместья в Лифляндии и Эстонии, а самый знаменитый Отто Бриммер, гофмаршал, прибыл в Россию вместе с императором Петром III.

С 1823 года отец и сын практически не встречались до 1828 года. Ланжерон почти постоянно жил в Европе. Карьера сына шла от чина к чину, а к началу войны с Турцией в 1828 году он уже был капитаном лейб-гвардии гусар и вскоре получил свой первый орден св. Владимира. Отец Федора граф Ланжерон за заслуги в турецкой военной кампании должен был получить фельдмаршальский жезл, но из-за интриг не получил и окончательно уволился в отставку. Граф Ланжерон оставил несколько завещаний, и каждое, как говорили в Одессе, начиналось словами: “Когда я умру от холеры…”

Он, действительно, умер от холеры, которая началась в Грузии и через Кавказ распространилась по всей России.. Но своего сына он не оставил без средств. К этому времени Федор служил при генерале Паскевиче в Варшаве, и император Николай I писал Паскевичу: “Холера здесь (в Петербурге) начинает слабеть, но жертвой оной умер бедный почтенный Ланжерон. Прилагаемое письмо он просил меня доставить сыну своему Андро, что я и прошу исполнить, уведомив, что 110 тысяч рублей от Ланжерона мне лично присланы для передачи ему. Они останутся у меня, доколь Андро не скажет, куда или кому мне их отдать.”

Ревнивый муж

Федор Андро по делам службы часто приезжал из Варшавы в Петербург, где стал завсегдатаем салона Олениных. Здесь его, в первую очередь, интересовали вовсе не проблемы искусства и литературы, а дочь хозяина Аннет. Ей, фрейлине двора, посвятил прекрасные образцы лирической поэзии Пушкин, он даже сватался к ней, но получил отказ. Лейб-гусары шутили над Федором Андро: “Ты приступил к осаде крепости, которая не сдастся никогда!”

И в самом деле, только в 1840 году, когда Аннет было 30, она вышла за него замуж, и они уехали в Варшаву, где Андро вскоре получил представительскую должность, которая называлась «Президент Варшавы». У них родилось три дочери, и, казалось бы, семейное счастье не оставляло их гостеприимный дом. Но оно было омрачено невероятной ревностью Андро к прошлому жены.

Стоило ей что-то вспомнить, взять в руки старые дневники или письма, или роман о Пушкине, который она начала и не закончила, тяжелая атмосфера повисала в доме. Муж раздражался по пустякам, хлопал дверью, уезжал… Он безумно ревновал жену к ее прошлому. Но, увы прошлое невозможно было вызвать на дуэль. Только в путешествиях по Европе супруги ладили. Они увлеченно занимались и одним общим делом: получением графских титулов. Во Франции, заручившись поддержкой влиятельных лиц, они получили документы на графское достоинство.

В Историческом архиве Петербурга автор этих строк обнаружил переписку Аннет Андро с Российским департаментом геральдики, сановниками, и даже с самим императором Николаем I о наследовании графского титула и в России. Но, увы, усилия французской графини Аннет не увенчались успехом в России.

Однако в Варшаве дневники, письма, альбомы Аннет перекочевали на чердак, но мира в их доме все же не было. Так продолжалось до кончины Федора в 1885 году, и тогда Аннет достала заветные свидетельства своего прошлого с чердака и уехала к дочери на Украину в Волынскую губернию в ее поместье в Серединных Держанах. Здесь она и скончалась, пережив мужа на двадцать три года.