Источник: http://www.olegold.com/pages/rad_001_005_006.shtml

   А. Вышинский вошел в историю как главный инквизитор Сталина, обвинитель на печально знаменитых фальсифицированных политических процессах 30-х годов ХХ столетия, хотя в Народном комиссариате (Министерстве) иностранных дел он проработал 15 лет. При этом он и на дипломатическом поприще действовал прокурорскими методами.

      Андрей Януарьевич родился в декабре1883 г. в Одессе. Когда мальчику было 5 лет, семья переселилась в г. Баку. Там его отец, провизор, открыл аптеку. Способный юноша, Андрей Вышинский окончил с отличием гимназию. И приобщился к разворачивающемуся в начале ХХ века революционному движению. Член РСДРП с 1903 г. Вел агитационную работу среди рабочих нефтяных промыслов, беспощадно обличал произвол царизма, его антинародную сущность. Он проявил себя, как блестящий оратор, в 1905 году организовал боевую дружину, численностью более 400 человек. В спорах внутри расколовшейся РСДРП он был на стороне меньшевиков.

       В апреле 1908 г. Вышинский был осужден Тифлисской судебной палатой к году заключения в крепости за «произнесение публично антиправительственной речи». В Баиловской тюрьме, где он отбывал это наказание, он оказался в одной камере с Сосо Джугашвили, будущим Иосифом Сталиным. Они принадлежали к разным фракциям российских социал-демократов, по идейным вопросам часто спорили, но личные отношения у них были довольно дружные. Молодая красивая жена Андрея Капитолина Михайлова (они вместе прожили полвека) носила мужу обильные передачи, а тот щедро угощал сокамерника. Сталин этого не забыл. Леонид Млечин в книге «Служба внешней разведки» пишет: «НКВД подготовило справку о прокуроре Вышинском, который летом 1917 г. подписал приказ найти и арестовать Ленина. Ежов передал справку Сталину. Тот вызвал Вышинского и разговор продолжался втроем. После ностальгических воспоминаний о том, как Вышинский и Сталин сидели в Баку в одной тюремной камере, насмерть перепуганного Вышинского отпустили, а Ежов понял, что Андрея Януарьевича трогать нельзя».

      Ежов понял, но Вышинский об этом не знал. Его меньшевистское прошлое и подпись под приказом арестовать Ленина сидели в нем кровоточащей занозой. Психологически он всю жизнь чувствовал себя на крючке. «В подобных случаях, – пишет А. Ваксберг, – разные люди ведут себя по-разному (тех, кто честно переменил свои взгляды, в расчет не беру). Одни сникают, тушуются, забираются в тихую гавань: авось не вспомнят. Другие выслуживаются, холуйски доказывая свою безраздельную преданность новым хозяевам. Третьи – особенно подлые и растленные – сами становятся палачами, топча своих бывших соратников, сохранивших достоинство и элементарную честь. И, наконец, вершина: беспринципный перебежчик, пробравшись к рулю, глумится над теми, кто всю жизнь был верен себе самому, своим идеям и принципам, кто боролся с оборотнями и приспособленцами, и потому им особенно ненавистен.

Вышинский достиг вершины. Туда его толкал тот, кто метко и проницательно открыл в нем качества несравненные: злобу, жестокость и готовность на все». Бывший главный военный прокурор Н. Афанасьев (при Вышинском он был прокурором Орловского военного округа) в своих воспоминаниях дает такую характеристику прокурору СССР: «Внешне строгий, требовательный, в общем, человек, чувствующий свой «вес», значимость, положение и власть. Явно показывающий, что он близок к «верхам», и сам является одним из тех, кто на самом верху вершит дела. Таким именно Вышинский был перед подчиненными и всеми теми, кто к нему приходил по каким-либо делам, как к прокурору Союза. Но, вместе с тем, а вернее на самом деле он был человек с мелкой душонкой – трус, карьерист и подхалим. Вся «значимость» Вышинского – позерство и трюки провинциального актера, до смерти боящегося за свою карьеру, а главное, конечно, за свою шкуру». Эти личные качества Вышинского в специфических условиях сталинского режима обеспечили ему «путь наверх». К вершине его вела крутая «винтовая» лестница.

      После освобождения из тюрьмы А. Вышинский учился на юридическом факультете Киевского университета, который окончил в 1913 г. И был оставлен при кафедре для подготовки к профессорскому званию. Значит, зрелый (30 лет) выпускник и впрямь подавал надежды. Но в то время им не суждено было сбыться. Из-за неладов с полицией он в 1915 году переехал в Москву. Там он устроился помощником присяжного поверенного у знаменитого юриста П. Малянтовича. Следов его адвокатской деятельности историки не смогли найти. В начале 20-х годов Вышинский недолго побывал в кресле председателя Московской коллегии защитников. Но эта работа его не устраивала. Он стремился делать карьеру, а при советской власти роль защитника не престижна. К тому же защищать – не в его характере. Он – прирожденный обвинитель. Это его стихия. В 1937 году арестовали Малянтовича. Опытный и знающий юрист, который конечно же ни в каких террористических организациях и заговорах не участвовал, обратился к своему бывшему помощнику, многим ему обязанному, с просьбой восстановить справедливость. Но прокурор СССР никак не отреагировал. Малянтовича расстреляли.

     После февральской революции, на гребне революционной волны, А.Вышинский всплывает в качестве скромного, но все же заметного деятеля новой администрации. Он выступал перед рабочими и солдатами на митингах и собраниях. Тут в полной мере раскрылись его незаурядные ораторские способности. Его заметили и выдвинули на пост председателя Якиманской управы и начальника милиции Замоскворецкого района. Он был также избран в Московскую городскую думу. По распоряжению Временного правительства исполнительный Вышинский подписал приказ «разыскать, арестовать и предать суду немецкого шпиона Владимира Ильича Ульянова (Ленина)». Приказ был развешан во всех людных местах Москвы.

     Вскоре Вышинский горько пожалел не только о своей подписи под этим приказом, но и вообще о меньшевистском прошлом. Взяв в октябре 1917 г. власть в стране, большевики сразу стали преследовать инакомыслящих и объявили меньшевиков злейшими врагами. Андрей Януарьевич отошел от политической жизни. Используя старые связи, он получил должность начальника реквизиционного отдела Московского железнодорожного узла. Отдел занимался конфискацией, прежде всего хлеба, который крестьяне привозили в Москву на продажу. Рвение Вышинского было оценено, он был назначен начальником управления распределения Наркомата продовольствия. Пребывая на этом достаточно ответственном посту, Вышинский сделал попытку вступить в РКП(б), но ему заявили: «Перекрасившиеся меньшевики нам не нужны». И тут Сталин поддержал своего бывшего однокамерника: в феврале 1920 г. Вышинский стал членом большевистской партии.

     Л. Млечин в своем очерке о Вышинском пишет: «Андрей Януарьевич нашел верный тон в отношениях со Сталиным – только на «вы», с почтением и восхищением, без малейшей попытки напомнить о прежних дружеских отношениях». А набирающему силу генсеку нужны были свои люди. Вышинский становится прокурором уголовно-судебной коллегии Верховного суда России. Потом новый виток карьеры – с 1925 по 1931 годы он ректор Московского государственного университета. Должность весьма престижная и почетная. Профессорское звание, к которому он готовился еще в Киеве, пришло к нему автоматически. Не написав еще ни одной строчки, он сразу стал «видным ученым». Потом он издал книги «Очерки по истории коммунизма», «Суд и карательная политика Советской власти». На юридическом факультете он читал лекции, на основе которых написал учебник «Курс уголовного процесса».

     Надо отметить, что лектором Вышинский был прекрасным, умело пользовался всем набором ораторских приемов, был широко эрудирован, отлично знал предмет. Он был мастером хлестких воинственных афоризмов, они легко запоминались и легко усваивались. Он был весьма находчив, умел выходить из трудных положений, в которые он иногда попадал в силу недостаточно хорошего знания деталей. В 1955 г. в Вене, где состоялось подписание Государственного договора с Австрией, госсекретарь США Даллес выразил Молотову соболезнование по случаю смерти Вышинского. При этом он сказал, что Вышинский был, пожалуй, самым сильным оратором прокурорского толка, которого ему, Даллесу, приходилось слышать. Юрист и писатель А. Ваксберг описал свои впечатления от речи Вышинского на Всесоюзном совещании юристов, а также внешности прокурора-дипломата: Низкого роста, плотно сбитый. Красивая проседь, щеточка тонких усов. Очки в изящной оправе. За стеклами цепкий, колючий, пронзающий глаз…

Гладкая речь – без единой шпаргалки, без всяких там «э-э-э» или «мм-мм», без «значит» и «так сказать» – грамматически точная, хоть сразу в набор; почти забытые добротные ораторские приемы – модуляция голоса, хорошо выверенные подъемы и спады, эффектные паузы, крепкая школа логики и риторики, страсть, умело вложенная в каждую фразу; память и эрудиция – пространные цитаты наизусть из древних и новейших трактатов, свободное владение именами, датами, фактами. И, наконец, самое главное, самое поразительное: беспримерное сочетание академизма, учености, почти щегольской образованности с оскорбительной бранью… И брань к тому же была непростая – каждое бранное слово обретало окраску зловещую. Ибо смысл, в нее вложенный, имел политическую основу. Подвергавшийся критике не просто в чем-то ошибался, но непременно пел с нехорошего голоса или работал на закордонных акул».

     Эти качества Вышинского, как и его сложившийся имидж, как нельзя более подходили для выполнения уготованной ему Сталиным роли – ставить кровавые судебные спектакли. Вероятно, никто другой лучше не справился бы с этой дьявольской ролью. Грандиозные фальсифицированные судебные процессы вошли в советскую действительность еще в конце 20-х годов. Трудности, переживаемые страной в результате жестокой внутренней политики Сталина, удобнее всего было свалить на контрреволюционеров и всякого рода «врагов народа». Первый из таких процессов под названием Шахтинское дело, прошел в Москве в мае-июле 1928 г. Группа инженеров и техников абсолютно необоснованно обвинялась в создании вредительской организации в Донбассе. Когда готовился этот процесс, проблема номер один, – указывает А. Ваксберг, – состояла не столько в подборе красноречивого прокурора, сколько в подборе послушных и преданных судей. Слишком точное следование закону и обязательное для каждого честного судьи сомнение, отвержение бездоказательной демагогии, фальсификаций, натяжек и т.д. могли сорвать задуманную Сталиным важнейшую по своим масштабам, общественному резонансу и далеко идущим последствиям акцию. Тогда был реанимирован заменитель нормального суда под хитроумным названием «Специальное Судебное Присутствие» – по сути своей незаконный внесудебный орган, функции которого нигде не были прописаны. Во главе этого таинственного «Присутствия» был поставлен Вышинский. Он блестяще справился с поставленной задачей – все обвиняемые были признаны виновными, пятерых из них  приговорили к расстрелу, остальных к различным срокам заключения. Сразу после процесса Вышинский издал книгу «Уроки Шахтинского дела», где «обосновывал» необходимость применения жестоких мер против «классовых врагов».