С. А. СТЕПАНОВ
                                                                                                               
Роль и значение политического лидера особенно значима в переломные моменты истории. В конце XIX – начале XX вв. Россия переживала как раз такой период. Перед странной стояла задача перестройки народного хозяйства и всего внутреннего уклада жизни, и решение этой задачи вызвало на политическую авансцену людей с новым складом мышления. Одним из самых ярких государственных деятелей того периода был Сергей Юльевич Витте.

В отличие от многих политиков царской России Витте не был предан забвению. Он всегда находился в центре внимания как отечественной, так и зарубежной историографии, а его знаменитые мемуары стали одним из наиболее популярных и широко используемых источников. Тем не менее, Витте продолжает вызывать интерес прежде всего потому, что на его долю выпало осуществление экономических и политических преобразований, остающихся актуальными по сей день. В этом смысле опыт Витте имеет не только теоретическое, но и вполне практическое значение.

Начало пути

Жизненный путь Витте, как в капле воды отражал сложность и противоречивость российской действительности. Он родился 17 июня 1849 г. в семье, в которой мирно уживались противоположные начала. По отцу Витте происходил из семьи незнатных выходцев из Голландии, по матери состоял в родстве с князьями Долгорукими и имел много влиятельных родственников. Любопытно, что двоюродной сестрой Витте была Елена Блаватская, основательница теософского учения. Детство и юность Витте пришлись на эпоху великих реформ. Но либеральные веяния никак не сказались на формировании его мировоззрения. Он, потомок лютеран, воспитывался в духе формулы “православие, самодержавие, народность” и под влиянием своего дяди генерала Р.А.Фадеева, известного публициста славянофильского толка, зачитывался сочинениями Аксакова, Хомякова, Тютчева.

Будучи студентом Новороссийского университета, Витте избежал увлечения нигилизмом. Несмотря на молодость, его взгляды были сугубо консервативными, даже реакционными. После покушения народовольцев на Александра II возмущенный Витте предложил бороться с террористами их же методами, то есть убивать их так же подло и изменнически, как убивают они сами. Его идея нашла отклик на самом верху, из числа аристократической молодежи была составлена “Святая дружина”, которую великий сатирик М.Е.Салтыков-Щедрин саркастически называл обществом взволнованных лоботрясов. Витте принес присягу благонамеренному тайному обществу, получил шифры, пароли, один раз съездил по поручению дружины за границу, но террориста из него не вышло, и впоследствии он со смущением вспоминал об этом эпизоде своей жизни.

Если по воспитанию Витте был близок к родовитому дворянству, то по своему имущественному положению он был не более, чем разночинцем. Он вырос в дедовском доме, где было 84 человек прислуги, но сам не унаследовал ни поместий, ни капиталов. Тем не менее над ним долго довлели семейные предрассудки. После окончания Новороссийского университета он, написав диссертацию о бесконечно малых величинах, пожелал остаться на кафедре чистой математике, однако этому воспротивилась его мать, считавшая науку недостаточно аристократическим занятием. И сколько Витте ни доказывал, что вот же, к примеру, профессора Кавелин и Чичерин из дворянских фамилий, этот довод не возымел успеха.

Впрочем, отказ от университетской карьеры был продиктован еще и прозаической необходимостью зарабатывать на жизнь. Пореформенная эпоха представляла для этого самые широкие возможности. Россия словно стремилась в самые сжатые сроки наверстать упущенное, войти в число промышленно развитых стран. Как грибы после дождя возникали акционерные общества и банки. Удачная игра на бирже в один день могла принести миллионное состояние. Термин “новые русские” в ту пору не был в ходу, но о соривших деньгами нуворишах, зачастую составивших капиталы темными путями, рассказывали анекдоты, весьма похожие на сегодняшние. Характерно, однако, что Витте выбрал не биржевые спекуляции, а то, что сейчас называют, реальным сектором экономики. Молодой кандидат математики безошибочно вычислил самую динамичную отрасль народного хозяйства – железнодорожное дело.

Он поступил на службу на Одесскую железную дорогу, по собственной инициативе начал с низших ступеней, даже какое-то время провел в билетной кассе. Столь нетрадиционный, на американский манер, способ делания карьеры принес свои плоды. Витте досконально изучил все детали нового для себя дела и быстро зарекомендовал себя ценным работником. Сослуживцы вспоминали: “Казалось, будто он обладает каким-то волшебным жезлом, который ему указывает, каким образом можно увеличить доходность товарной службы”. Его коньком стали железнодорожные тарифы: обладая математическими способностями, он помнил наизусть целые таблицы цифр и впоследствии написал исследование об основных принципах формирования тарифов. За пятнадцать лет Витте поднялся по служебной лестнице до управляющего Юго-Западными железными дорогами. Он стал высокооплачиваемым менеджером, пользовался весом в деловом мире Киева, где располагалось управление дороги, ему был предоставлен роскошный особняк в самом аристократическом районе Киева напротив дворца генерал-губернатора. Его будущее кажется раз и навсегда определенным. И вдруг Витте резко меняет направление своей карьеры, перейдя на государственную службу.

Главной причиной перехода являлось то, что Витте с его неуемной энергией стало тесно на прежнем поприще. В свою очередь правительству нужен был специалист, который смог бы упорядочить тарифную политику, и в этом смысле трудно было найти кого-то лучше Витте. Кроме того, на управляющего Юго-Западной железной дорогой обратил внимание сам император Александр III. Управляющий отвечал за безопасностью проезда царя по своей дороге в крымскую резиденцию и имел дерзость ограничить скорость движения царского поезда, вызвав возмущение министерства двора. На других дорогах управляющие были менее строптивыми, и поезд гоняли с бешеной скоростью до тех пор, пока близ станции Борки не произошло крушение. Александра III спасла только его колоссальная сила, позволившая ему удержать на плечах крышу вагона. Тогда-то и вспомнили о предупреждении Витте, что государю непременно сломают голову. В 1889 г. Витте был назначен директором департамента железнодорожных дел и вопреки всем канонам Табели о рангах сразу произведен в чин действительного статского советника.
Система Витте

Петербургская бюрократия настороженно встретила выскочку. Его манеры, поведение, даже речь, на которую наложила отпечаток жизнь в южнорусских губерниях, вызывали глухое раздражение. Хозяйка модного салона А.В.Боданович, впервые увидев Витте, записала в дневнике, что “он на вид похож скорее на купца, чем на чиновника”. Провинциал, пользуясь благосклонностью императора, быстро потеснил соперников. Не проходит и года, как его назначают министром путей сообщения, а еще через год управляющим министерством финансов. В период бурного экономического развитие это ведомство являлось ключевым, так как очень многое зависело от распределения статей бюджета и определения ставок налогов. Витте по существу сосредоточивал в своих руках нити управления всей экономикой империи. Трудно было назвать сферу деятельности, которой бы не занималось его ведомство. Более того, постепенно министерство финансов превратилось в государством в государстве, имевшим своих дипломатических представителей за границей, собственный флот и морские порты, самостоятельные вооруженные силы – корпус пограничной стражи.

Отношение Витте к людям всегда было сугубо утилитарным. Е.В.Тарле точно подметил, что именно на это строились оценки, которые Витте давал современным ему государственным деятелям: “Ты чего хочешь? Помочь мне? Значит, чудеснейший и идеальнейший, хотя бы ты был даже великим князем Сергеем Александровичем или Рачковским. Ты намерен мешать мне? Значит, негодяй, вор, тупица, ничтожество” .При этом у Витте была способность привлекать талантливых помощников. Он гордился тем, что из числа его сотрудников вышли такие видные в будущем деятели, как Э.Л.Плесе, И.П.Шипов, В.Н.Коковцов, А.И.Вышнеградский, А.И.Путилов, П.Л.Барки. Он дал работу в своем ведомстве Д.И.Менделееву, одним из первых разглядев в нем гениального ученого. Витте хотел видеть в своих подчиненных не простых исполнителей, а заинтересованных участников. Один из чиновников вспоминал, что доклады Витте происходили при весьма любопытной обстановке. У докладчика не было с собой ни бумаг, ни карандаша, и в течение двух часов докладчик и Витте ходили из угла в угол по кабинету и яростно спорили. Витте при этом вводил собеседника в круг своих идей и горячо отстаивал защищаемый им проект. Если Витте сдавался на доводы собеседника, то обыкновенно он начинал горячиться и кричать: “Я вас не понимаю, что вы хотите делать!”, – и после некоторого раздумья: “Ну да делайте, делайте…”.

Следует заметить, что Витте хорошо знал человеческие слабости и беззастенчиво подкупал нужных ему людей. В качестве министра финансов он располагал широчайшими возможностями для раздачи денежных субсидий, предоставления привилегий, концессий, назначения на доходные места. Он одним из первых понял силу печатного слова и пользовался газетами для проведения собственных планов. Заказные статьи практиковались и до него, но Витте придал этому делу соответствующий размах. На него работали десятки российских и зарубежных журналистов, по его заказу издавались брошюры и солидные труды. Через прессу велись кампанию по дискредитации противников Витте и продвижении его собственные планы. Министр финансов ничего не смыслил в художественном творчестве, что не мешало ему привлекать людей искусства в расчете не то, что они будут пропагандировать богатства России. На одной из картин М.А.Врубеля на фоне суровой северной природы изображена группа, в центре которой Витте, а рядом с ним известный меценат С.И.Мамонтов, художники, публицисты, участвовавшие в поездке министра финансов по Кольскому полуострову.

Сам Витте не был чужд публицистике, хотя степень его личного участия в изданных под его именем трудов, всегда вызывала споры. Характеризуя деятельность министра финансов, П. Б. Струве писал: “Экономический гений Витте следует искать не в плохих трактатах по политической экономии, написанных чужими руками, а в государственном творчестве, свободном от пут доктрин и с какой-то державной легкостью разрешавшей трудности, перед которыми останавливались мудрецы и знатоки”. Если у Витте и имелась собственная теория, то она состояла в том, чтобы не быть слепым приверженцем каких-либо идей. Не отрицая всеобщих законов развития экономики, Витте изумлялся доктринерам, которые пытались проводить реформы с помощью учебников политической экономики, не считаясь с особенностями конкретной страны. “Мы, русские, – с сарказмом писал он, – в области политической экономии, конечно, шли на буксире Запада, а потому при царствовавшем в России в последние десятилетия беспочвенном космополитизме нет ничего удивительного, что у нас значение законов политической экономии и житейское их понимание приняли нелепое направление. Наши экономисты возымели мысль кроить экономическую жизнь Российской империи по рецептам космополитической экономики. Результаты этой кройки налицо” .
Витте считал, что общие экономические принципы непременно должны “получить видоизменение, соответствующее различным национальным условиям”.

С его точки зрения, российской спецификой являлась активная роль государства, без которого любые преобразования обращались в хаос. Он многое сделал для упорядочения расшатанной денежной системы. Когда Витте предложил ввести свободный размен рубля на золото, то, по его выражению, “против этой реформы была почти вся мыслящая Россия”, потому что одним (прежде всего экспортерам сырья) был выгоден слабый рубль, других страшила сложность этой финансовой операции. Витте убеждал своих оппонентов, что бумажный рубль является главнейшим препятствием для нормального развития: “По существу своему обращающиеся у нас вместо денег бумажные знаки являются постоянным напоминанием о бессилии государственной казны” . Когда были отчеканены новые золотые империалы, знатоки предсказывали мгновенное вымывание этих, как их иронически называли, “виттекильдеров” из оборота. Однако министр финансов тщательно подготовил реформу, предварительно накопив большой золотой запас. Рубль из слабой валюты превратился в одну из самых сильных и устойчивых в мире.

По инициативе Витте была введена государственной монополии на торговлю крепкими спиртными напитками. В России водка с давних времен и до сих пор остается важнейших статей дохода казны, хотя способы извлечения дохода неоднократно менялись. В 60-е годы XIX в. полностью дискредитировавшую себя откупную систему сменили акцизные сборы с каждого градуса. Витте пошел еще дальше. Отныне торговля водкой производилась только в казенных винных лавках. Министр финансов утверждал, что приоритетными для него были вовсе не фискальные цели, а стремление ликвидировать злоупотребления частной торговли спиртным. Витте отмечал во всеподданнейшем докладе, что прекращение продажи вина за счет урожая, под заклад или в промен платья, посуды и других вещей возбуждает в крестьянах неподдельное чувство радости, и, осеняя себя крестным знамением, они выражали благодарность батюшке-царю, избавившему народ от пагубного влияния дореформенного кабака, разорявшего население. Действительность была безмерно далека от нарисованной министром благостной картины. При Витте винная монополия давала миллион рублей поступлений в день, и именно при нем бюджет страны окончательно стал строиться на спаивании населения.

Когда речь идет о деятельности Витте на посту министра финансов, то в первую очередь вспоминаются винная монополия и золотой стандарт. Между тем при всей важности данных реформ они являлись лишь частью политики, известной как “система Витте”. Эта система представляла собой комплекс финансовых, кредитных и налоговых мер, при помощи которых государство стимулировало развитие промышленности. Витте использовал протекционизм, то есть защиту российских производителей от иностранных конкурентов. Однако защита не означала закрытие рынка. Создание своей собственной промышленности, как подчеркивал министр финансов, и была та коренная, не только экономическая, но и политическая задача, которая составляла краеугольный камень протекционной системы. Ограничивая ввоз иностранных товаров в Россию высокими таможенными пошлинами, правительство поощряло экспорт различными налоговыми льготами и премиями. Витте не побоялся начать настоящую таможенную войну с Германией, добившись равноправных торговых отношений с этой страной. Варьируя ставки налогов, министерство финансов создавало наиболее благоприятные условия то в одной, то в другой отрасли, направляя поток капиталов в нужное русло.

Особое внимание обращалось на привлечение иностранных капиталов, частных и государственных. Правительство брало крупные заграничные займы, размещая правда, не у международных финансовых организаций, а размещая обязательства и за время пребывания Витте на посту министра финансов резко возрос внешний долг России. Поскольку только на обслуживание этого долга ежегодно уходило до 150 млн. руб., приходилось брать новые займы, чтобы выплатить проценты по старым. Российское правительство старалось брать кредиты не у международных финансовых организаций, а размещало свои обязательства на внутреннем рынке иностранных государств. “Русские бумаги” специально выпускались невысоким номиналом, делавших их доступными для мелких буржуа, служащих, даже прислуги. Все они отдавали свои скопленные по сантиму или пфенингу сбережения в надежде стать рантье. Хотя Витте не мог предвидеть, что большевики откажутся расплачиваться по этим долгам, но складывается впечатление, что судьба держателей русских бумаг волновала его в самую последнюю очередь. Главное, доказывал он своим критикам, что “все занятые деньги пошли исключительно на цели производительные”. Недаром, в те годы говорили, что русские железные дороги строятся на деньги берлинских кухарок.

Железнодорожное строительство было любимым детищем Витте. Вступив на министерский пост он принял 29 157 верст железных дорог, уйдя в отставку, оставил 54 217. Предшественники Витте всячески способствовали развитию акционерных обществ, покрывая убытки частных владельцев за счет казны. В сущности, на железнодорожных магнатов, каковы бы ни были результаты их коммерческой деятельности, постоянно изливался золотой дождь. От Витте, как представителя частного капитала, ждали продолжения той же политики. Однако он, вопреки, а быть может, благодаря многолетнему опыту частной службы, считал казенные дороги более эффективными. Если к моменту появления Витте в Петербурге частным акционерным обществам принадлежало более 70 % российских железных дорог, то к концу его министерства соотношение изменилось в прямо противоположную сторону и уже почти 70 % дорог были казенными.

Витте считал, что только государство может сконцентрировать огромные ресурсы для воплощения самых дерзких замыслов. Ярким примером была Транссибирская магистраль. Витте называл этот проект событием, “каким начинаются новые эпохи в истории народов и которые вызывают нередко коренной переворот установившихся экономических отношений между государствами”. Начало строительства дороги совпало с голодом, поразившим страну в начале 90-х гг. XIX в., но по настоянию Витте работы не были свернуты. Боле того, министерство финансов выдвинуло идею закончить строительство на несколько лет раньше, чем это предусматривалось первоначальным планом. Скорость укладки рельсов превысила американские образцы. Правда, для этого путейским инженерам пришлось пойти хитрости – дорогу строили одноколейной и использовали облегченные рельсы.

На фотографии тех лет над строящимся туннелем, одним из многих десятков, прорубленных в скалах, можно разглядеть лозунг “Вперед, к Тихому океану!” Это перекликается с идеей Витте, что Транссибирская магистраль откроет ворота на Азиатский Восток, и Россия, стоя на страже у этих ворот, воспользуется всеми преимуществами посредника. После того как в 1898 г. началось регулярное движение между Петербургом и Владивостоком, эта идея казалась близкой к воплощению. Английские газеты с тревогой предрекали, что Сибирская дорога “сделает Россию самодовлеющим государством, для которого ни Дарданеллы, ни Суэц уже более не будут играть никакой роли, и даст ей экономическую самостоятельность, благодаря чему она достигнет могущества, подобного которого не снилось еще ни одному государству”. Магистраль, построенная в конце XIX в., и в канун наступления века XXI остается главным связующим звеном между Европейской Россией, Сибирью, и Дальним Востоком. Однако расчеты Витте на то, что через российскую территорию удастся направить транзитный грузопоток, шедший через Суэцкий канал, не оправдались из-за внешнеполитических осложнений.

Английский историк Стивен Маркс назвал свою монографию о Транссибирской магистрали “Дорогой к власти”, утверждая, что замыслы строителей дороги были продиктованы в основном не экономическими, а военно-стратегическими и геополитическими соображениями . Западная историография, вообще, отказывает Витте в праве называться сторонником свободного предпринимательства и рынка. Чаще всего его относят к поборникам государственного капитализма, управляемого бюрократией. Иногда о Витте даже говорят, будто по своему менталитету он был ближе к сталинским наркомам 30-х годов, которые в своей политики индустриализации шли в основном по наметкам и планам, разработанным царским министерством финансов. Разумеется, это крайние оценки. Витте никогда не покушался на основы частного предпринимательства, а что касается развития промышленности при помощи государственной власти, то в этом отношении его можно считать идейным наследником Петра I и других российских реформаторов.

Характерно, что для своих современников и соотечественников Витте, бесспорно, являлся “отцом русского капитализма”, правда чаще всего в такую оценку вкладывался негативный оттенок. Министра финансов обвиняли в искусственном насаждении капитализма на русскую почву. Враги министра вынуждены были помалкивать, когда народное хозяйство России находилось на подъеме, но в самом начале XX в. разразился очередной экономический кризис и Россия, уже интегрированная в мировую экономику, едва ли не впервые испытала на себе издержки капитализма. Витте сделали ответственным за мировой экономический спад, и вся его хозяйственная система была подвергнута шквальной критике. Министра обвиняли в распродаже России, заключении невыгодных займов, в том, что он уделял чрезмерное внимание торговле и промышленности в ущерб традиционному аграрному сектору.

У Витте сложились непростые отношения с Николаем II. Министр, пользовавшийся благоволением Александра III, выбрал психологически неправильную линию поведения в отношениях с его сыном. Для Витте царь Николай II навсегда остался юным наследником, которого надо было постоянно контролировать и поправлять. Между тем император все больше тяготился этой опекой. Менторский тон министра финансов, его самостоятельность и неуступчивость, постоянные ссылки на великое царствование Александра III – все это резко контрастировало с льстивыми речами придворных. Николаю II со всех сторон нашептывали, что Витте превратился в великого визиря, игнорирующего самодержца.