Автор: Тамара АЙЗИКОВИЧ

Из истории “блатных” песен

Вопреки представлениям многих людей, понятия “одесская музыка” и “блатная песня” не идентичны. “Блатная песня” как самостоятельный жанр выделилась из обширного пласта песен неволи к середине 19 века. Она – продукт “творчества” криминальной части российского общества и не связана с определённым местом бытования. “Одесский” – это понятие, означающее созревание явления в одном локальном очаге. Помимо “блатной песни”, родившейся “на нарах”, возникла и другая её разновидность, которая является рефлексией блатного мира в сознании народа.
Когда Одесса стала играть важную роль в российском преступном мире, в славянское арго криминальной среды прибавилась еврейская составляющая (жаргон идиш). Часть блатных песен была одесского производства. Другие попали в этот город из “мест не столь отдалённых”. Угрюмые, жалостливые и разгульные, они позаимствовали весёлый наряд “одесской музыки”, а их тексты адаптировались к новому месту жительства. Это впоследствии и послужило основой для их быстрого распространения как развлекательного жанра и введения моды на одесскуюколористику.

Такой псевдо-одесской блатной песней является “На Дерибасовскойоткрылася пивная”. Она бытовала в ростовском Централе, расположенном на Богатяновской улице. Первоначальный текст начинался словами “На Богатяновскойоткрылася пивная”, а в качестве мелодии использовали аргентинское танго АнхеляВиллольдо “ElChoclo” (“Колос маиса”), вышедшее на пластинке в 1911г.

Персонажи и сюжет одесского варианта текста песни были не надуманы, а взяты из тогдашних городских реалий. Блатная песня “С одесскогокичмана” уходит своими корнями в каторжную песню о вапнянском, или вапнярскомкичмане, известную ещё до Первой мировой войны. В Википедии говорится о наличии трёх сёл в Одесской области под названием “Вапнянка”. А по дороге из Одессы в Киев есть село и небольшая узловая станция Вапнярка. Она известна тем, что в 1919 году за неё против григорьевских банд (на стороне большевиков) сражались “красные” бандиты Мишки Япончика. В первозданном тексте песни упоминался Одест или Одеста (каторжное произношение Одессы), в которую урканы бежали из кичмана (тюрьмы). Во время Великой Отечественной войны Утёсов внёс изменения и пел “С берлинского кичмана”:”Ах, Геббельс малохольный,скажимоёй ты маме,что я решил весь мир завоевать.С такою в рукою, с отмычкою в другою я буду все народы покорять”.

 “Мурка” произошла от блатной одесской песни о Любке-голубке, известной уже к началу 20-х годов. К середине 30-х “Любка” “добралась” до столицы, где была переименована в “Машу”, а потом в “Мурку”. У героини этой песни могли быть реальные прототипы среди известных “Марий”, проявивших себе во время Гражданской войны со всех сторон баррикад.Однако исследователь блатного фольклора журналист Александр Сидоров выдвигает несколько версий происхождения этой песни. “Мурками” в 20-е – 40-е годы называли сотрудников Московского уголовного розыска (МУРа). Её прототипом могла быть сотрудница ленинградской милиции Мария Евдокимова, которую в 1926 году успешно внедрили в среду матерых уголовников. Кроме того, в годы нэпа в белокаменной орудовала дерзкая банда налетчиков. Ее никак не могли поймать, пока сотрудникам МУРа не удалось завербовать любовницу главаря. От большой любви к одному из стражей порядка она сдала компанию. Но, кто-то остался на воле и зарезал предательницу. Существует более двадцати версий этой песни. Среди них: “Амурская “Мурка”, “Еврейская “Мурка” (“Сурка”),” “Челюскинская “Мурка”. Утёсов тоже пел “Мурку”, но с 30-х годов в переименованном варианте ( “У окошка”) и с новым текстом В. Лебедева-Кумача.

Образы носителей “блатняка” и сама “блатная песня” были опробованы Утёсовым в театре и кино ещё в ранний период его творчества. В 1925 году он сыграл роль мошенника и жулика в кинокомедии режиссёра Бориса Светлова “Карьера Спирьки Шпандыря”. А в 1927году – главаря железнодорожных воров Андрея Дудку в комедии Якова Мамонова “Республика на колёсах”, поставленной в Ленинградском театре сатиры Давидом Гутманом, где впервые, в соответствии с ролью, спел “С одесского кичмана” и “Гоп со смыком”. В программе утёсовскоготеа-джаза “С одесского кичмана” и “Гоп со смыком” прозвучали в 1929 году.

Существует до полусотни версий “Гопа со смыком”. С. Неклюдов отмечает, что наиболее ранние из них относятся к первой половине 20-х годов. Это запись, сделанная в Иркутской тюрьме и близкий к ней киевский вариант (“Родился на Подоле гоп со смыком”), который бытовал в среде бывших семинаристов или низшего духовенства.

“Гоп” – прыжок, скачок или удар. Производное от него – “гопник” (грабитель, мошенник). “Смык” – от слова “умыкать”, т. е воровать. Есть у него и значения “сплочённая воровская группа”, а также “лом для взлома”. Близким по смыслу является выражение “Гоп-стоп” (разбой, грабёж), означающее воровскую “специализацию” уличного грабёжа “на испуг”, когда прохожего внезапно грабят, а затем мгновенно исчезают. Но есть и трактовка “Гопа со смыком”, как кражи, совершаемой “по вдохновению”. В этом случае “смык” трактуется как “смычок”. Существует версия и о том, что “Гоп-со-смыком” была кличка известного одесского вора, который под видом скрипача играл на свадьбах, а когда все напивались, очищал дом или квартиру.

В 1932-м – 34-м годах “Гоп со смыком” (переименованный в “Песню беспризорника”), “С одесского кичмана”, “Лимончики” и “У окошка” (бывшая “Мурка”) в исполнении Утёсова выпустил Грампласттрест. Это породило её новые редакции, которые бытовали в разных слоях населения – от уголовников на Соловках до солдат на фронтах Великой отечественной войны. Возникли фронтовые переделки песни – “Граждане, воздушная тревога”, “Жил-был на Украине парнишка”, “Драп со смыком” и др. На утёсовскую версию опирался и “король блатной песни” 70-х годов Аркадий Северный (Звездин).

Подводя итоги

Леонид Утёсов обладал талантом собрать воедино многие, казалось бы несоединимые вещи. Он являлся превосходным “менеджером”-организатором эстрадного оркестра, театрализованных программ, многогранным мюзик-хольным артистом, лидером политизированной советской эстрады и носителем самобытной одесской традиции. И, наконец, он был пропагандистом той музыки, которую считал джазом. Им написаны три автобиографические книги воспоминаний, наполненые юмором и печалью, мудростью и надеждой, а главное – любовью к жизни, к сцене и к людям.

Но при всей неординарности и большом диапазоне дарования, при всём тематическом и жанровом разнообразии ему недоставало креативности и художественности. Тем не менее, Утёсов – очень яркое артистическое явление. Он оставил неизгладимый след, прежде всего, как исполнитель советских песен, сделав их близкими, нужными и любимыми для огромной массы благодарных слушателей.

“…Если у человека есть его единственное движимое имущество – талант, он и идет с ним, и поет им, и пишет им, и волнует им, потому что талант – это очень просто, это переживать задругих”, – написал М. Жванецкий в своём посвящении “Леониду Осиповичу Утёсову”.