Ветеран Беломорского канала гидротехник Евгений Иванович Волков убежден, что Френкель действительно выезжал в Воронежскую область, но за дубом. По его мнению, карельская сосна вполне подходила для строительства шлюзовых ворот, поскольку её высокое качество общеизвестно и признано во всем мире. Тем не менее, для таких деталей, как створные уплотнения ворот, а также устройства уплотнений цилиндрических затворов (по окружности водопроводных галерей) требовался дуб. Сосна не могла выдержать необходимого давления при нагрузках поперек волокон. На водоразделе, вспоминает Е. И. Волков, долгое время можно было встретить специально оборудованные площадки, на которых обрабатывали толстые древесные стволы для использования их в конструкциях шлюзовых ворот и цилиндров.

Из общего количества  шлюзовых ворот в 51 единицу, на ББК были смонтированы деревянными  43 и только 8 ворот из металла. Деревянные ворота прослужили на канале гораздо более 25 лет. На отдельных шлюзах их постепенно заменяли металлическими вплоть до 70-х годов. При этом необходимо подчеркнуть, что сроки эксплуатации были определены «Генеральным актом освидетельствования готовности к пуску и приемки в эксплуатацию Беломорско-Балтийского водного пути» от 27 июля 1933 года. В соответствии с ним, срок службы конструкций из древесины над водой устанавливался на канале в 15 лет, под водой — 40 лет, бетона 50 лет и затворов и механизмов – 20 лет.

Беломорско-Балтийский канал был построен дешево, но с хорошим качеством и в срок.

Постановлением ЦИК Союза ССР от 4 августа 1933 года Н. А. Френкель был награжден орденом Ленина. Годом раньше его амнистировали со снятием судимости. Нафталий  Аронович начинал новую страницу своей биографии. Оставаясь формально начальником работ на Беломорстрое, в октябре 1933 года он по совместительству занял аналогичную должность на строительстве канала Москва-Волга, как пишут, так ни разу не появившись в Дмитрове.  Рытье каналов было для него уже в прошлом.

О работе для Френкеля, и по-настоящему серьезной, вспомнили летом 1934 года. В августе 1933 года был снят с должности и арестован (постановление СНК СССР № 1772-382 от 17 августа 1933 г.) начальник строительства Байкало-Амурской магистрали С. В. Мрачковский. С нехарактерной для методов тех лет медлительностью шло следствие, и только 24 августа 1936 года военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила С. В. Мрачковского к «высшей мере социальной защиты» расстрелу, что и было исполнено через два дня.

17 июля 1934 года на должность начальника строительства БАМа и одновременно начальником управления Байкало-Амурского исправительно-трудового лагеря НКВД был  назначен Н. А. Френкель. Напомню: ровно 10 лет назад он сам попал в островной лагерь на Соловки рядовым заключенным. Теперь же руководил тысячами заключенных на гигантских пространствах тайги и болот.

            БАМлаг только создавался. Приказ ОГПУ № 7 от 19 января 1933 года гласил:

“Постановлением Правительства на ОГПУ возложено строительство Байкало-Амурской железной дороги, имеющей большое хозяйственное и оборонное значение. Одним из важнейших условий успешного выполнения этой ответственной и трудной задачи является укрепление руководящего состава Байкало-Амурского лагеря ОГПУ чекистскими кадрами. Чекисты не раз показали себя энтузиастами в тяжелых условиях работы отдаленных лагерей ОГПУ.

            Новый лагерь под руководством чекистов, так же как и другие лагеря, должен полностью и в установленный срок выполнить данное ему задание, несмотря на все трудности и суровую обстановку строительства. Для этого требуются работники, добровольно желающие работать в БАМлаге. Приказываю:

1.Открыть запись добровольцев из числа оперативных работников для ответственной работы в Бамлаге ОГПУ.

2. Из числа добровольно записавшихся, ОК [Отделу кадров] ОГПУ произвести тщательный отбор кандидатов в Бамлаг, морально устойчивых, дисциплинированных и годных по состоянию здоровья для работы в особо отдаленных местностях.

3. ОК ПП [отделам кадров полномочных представительств] всю работу по вербовке добровольцев закончить к 15.02.33, не позднее 20.02.33 представить в ОК ОГПУ на всех добровольцев личные дела, достаточные аттестации и мед. акты.

4. Порядок и сроки направления добровольцев установить ОК ОГПУ по рассмотрении и утверждении кандидатов.

Зам. пред. ОГПУ Г. Ягода”.

Во второй половине 30-х годов на Дальнем Востоке разворачивалась невиданная прежде сеть лагерей, сверхударными темпами велось строительство новых железнодорожных магистралей. Центр строительства и штаб-квартира Н. А. Френкеля располагались в городе с названием, которое и поныне звучит издевательски: Свободный.

  И снова, как и на ББК, Френкель ведет дела широко и успешно. В 1936 году, когда прежнего начальника БАМстроя старого большевика и, как «выяснилось» на следствии, троцкиста-оппозиционера Мрачковского вели в подвал на расстрел, Френкелю уже присваивают высокое воинское звание дивизионного интенданта (дивинтендант).

В начале 1939 года новый нарком внутренних дел СССР Л. Берия создает на базе БАМлагеря новую мощную структуру – Управление железнодорожного строительства и исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа НКВД СССР на Дальнем Востоке. Через год внутри НКВД создается еще один не менее страшный главк – Главное управление лагерей железнодорожного строительства. Всем этим мощным механизмом, существующим исключительно за счет бесплатного труда, а точнее – на крови современных советских рабов, по-прежнему руководит «уникальный, одержимый работой человек» по фамилии Френкель. Это его работа.  И он здесь незаменим.

Историк Н. Сысоев, автор книги «Жандармы и чекисты»* приводит слова сына известного революционера А. Антонова-Овсеенко, немало отсидевшего в железнодорожных лагерях Нафталия Ароновича:

«Если непосильный труд не валил зэка с ног уже в первые недели, то лагерный голод постепенно доводил его до абсолютного отупения и без всякой физической работы. Он ползал по глинобитному полу барака, по мерзлой земле лагпункта в поисках крохи съестного. Ползало существо, свободное от всего человеческого.  Происходило это в городе, носящем имя Свободный».

*Сысоев Н.Г. Жандармы и чекисты: от Бенкендорфа до Ягоды. – М. Вече, 2002. с. 228.

            Уже арестованы все высокие покровители Н. А. Френкеля, недавно вытянувшие его из  Соловецкого лагерного барака в руководители и чекисты. Свою пулю получили последовательно: Ягода, Коган, Берман, Фирин, Плинер. Врагом народа назван и коварный вырожденец-карлик Терентий Дерибас, обыгравший Френкеля в большой игре в Одессе и тем самым прервавший существование  тайного преступного синдиката. Некоторые из бывших соратников во время скортечных следствий дают показания и на Френкеля. И показаний этих для иного вполне хватило бы на «ВМН» (высшая мера наказания). Френкелю все нипочем. То ли это дьявольское везение, то ли работа новых «групп прикрытия» из купленных высокопоставленных чиновников в Москве, то ли всё вместе взятое. Вместо «ВМН» Н. А. Френкель получает второй орден Ленина и новое воинское звание, теперь корпусного инженера (коринженер).

            В самый важный и ответственный для судеб страны период Великой Отечественной войны Френкель предлагает и в крайне сжатые сроки реализует важный для воюющего фронта проект. Он разбирает полотно ставшей ненужной железной дороги на БАМе и строит рокадную дорогу вдоль Волги под Сталинградом, чем крепко помогает нашим войскам. В 1943 году он завершает еще одну важную стройку – железную дорогу на Воркуту. В результате в начале 1943 года Френкель из корпусных инженеров становится генерал-майором инженерной службы (февраль), в октябре – генерал-лейтенантом. Он справедливо ожидал звезду героя, но её, как отмечают биографы, перехватил у него Берия, чем смертно обидел до конца дней.

            Организационный талант  руководителя Френкеля не подлежит сомнению. Однако чего стоил бы он в иных условиях? Ведь каким образом достигались эти чудовищные темпы, теперь хорошо известно. К примеру, вот рассказ о том, как добивались высокой выработки на строительстве железнодорожного полотна в лагерях Френкеля в окрестностях Печоры.
            «Отвечал за выработку старший вохровского конвоя, охранявшего бригаду заключенных. Если он чувствовал, что норма «горит», то находил среди зэков «саботажника», то есть самого физически ослабленного работягу, ставил его на край насыпи и на глазах всей бригады расстреливал. Так что в  железнодорожных лагерях зэки трудились по-стахановски…»**

            И было бы наивным думать, будто бы сам Френкель к этому никак  не причастен, мол, не знал и не ведал. Разумеется, знал, как знал обо всём, что творилось на гигантских просторах его лагерной «империи». И одобрял. Как свидетельствуют источники, с началом Великой Отечественной войны в лагерях положение заключенных еще более ухудшилось. Лагерная администрация объясняла (оправдываться было не перед кем) запредельную жестокость требованиями «сложной обстановки на фронтах». Никогда еще в России заключенный не был настолько бесправен, унижен, так ничтожно мало стоила его жизнь, как в железнодорожных лагерях Френкеля.

**Сысоев Н.Г. Жандармы и чекисты: от Бенкендорфа до Ягоды. – М. Вече, 2002. с. 230.

            Известного нам чекиста и в прошлом строителя ББК Семена Моисеева Н. А. Френкель отыскал на очень далёкой речке Нора, где тот отсиживался от недобрых глаз начальства. Френкель перевел Моисеева в город Свободный и определил на знакомую работу – начальником учетно-распределительного отдела (УРО) БАМлага. Судя по воспоминаниям, Френкель для Моисеева, с его, надо полагать, очень средними способностями и «низшим образованием», был настоящим кумиром. Это взгляд всегда снизу вверх. Причем, с самого низа и на самый верх. Моисеев настойчиво утверждает о наличии у Френкеля сразу двух высших образований – юридического и финансово-экономического. Он настаивает на его исключительной порядочности и беспредельной честности.

            «Как начальник строительства, он, например, имел миллион (вероятно, рублей – прим. К. Г.) безотчетных сумм для премирования заключенных, работавших на строительстве дороги, — вспоминал Моисеев. – И ни одного рубля не прилипло к его рукам: ежегодно составлялся акт и сдавались излишки».

            Моисеев рассказывает, что каждый год Френкель выезжал в Москву для доклада о положении дел с железнодорожным строительством на Дальнем Востоке высшему руководству страны. Снаряжался специальный железнодорожный состав из трех вагонов. Как правило, с начальником ехали сотрудники производственно-технического, планового и финансового отделов. В Москве состав ставили в тупик и подключали к московской городской сети два телефона.
            «Френкель хоть и имел в Москве квартиру, никогда не покидал поезд, — вспоминал Моисеев. – Не ходил ни в НКВД, ни в другие наркоматы, если его не приглашали. Он был самолюбив и не терпел ходить к кому-то на поклон», — вспомиает С. Л. Моисеев.

            Он вспоминал также, что несколько раз Френкель делал двухчасовые доклады Сталину. Причем, в свойственной ему манере, абсолютно не пользуясь записями, документами и прочим, без чего обычному человеку доклад о строительных делах, с точным упоминанием тонн вынутого грунта, миллионов рублей и километров уложенных шпал и рельс, численности «лагнаселения» и прочего, прочего, прочего казался просто невозможным. Однажды Сталин решил проверить Френкеля. Он, якобы, усадил двух стенографисток, которые записали доклад Френкеля, а затем  заставил того кое-что повторить. Сказанное в точности совпало с записанным прежде…  

     Таким был Френкель в делах очень серьезных, таким был и в пустяках. Моисеев рассказывал:
            «Как-то на БАМе, а я тогда был начальником УРО БАМЛАГа, сидим в штабном вагоне, играем в домино. Заходит Френкель, бросил мимолетный взгляд на стол, на нас, проворчал: «Ерундой занимаетесь, а, между прочим, сумма очков – сто двадцать три». После его ухода, мы специально пересчитали: ровно 123 очка!»

            Сразу после войны генерал-лейтенант инженерной службы Нафталий Аронович Френкель понял, что время его вышло. Биографы расходятся во мнениях, почему он на взлете карьеры решил оставить службу и по-монашески уйти  «в затвор». Одни пишут, что уходить он не хотел, цеплялся за ведомство в надежде продлить свое положение «генерала от каторги». Однако, мол, роковую роль сыграла последняя аттестация 2 ноября 1946 года, в результате которой в личном деле появилась небольшая приписка: «В своей работе привык опираться на узкий круг приближенных работников, иногда на основе угодничества и старой привычки к ним…». Другие настаивают на владении важнейшей и опасной для него информацией с самых-самых «верхов» и отточенную за многие годы интуицию.

Мне кажется, что Френкель скорее почувствовал, чем понял: приходит время, когда за ГУЛАГ кому-то придется отвечать, что «стрелочника» немпременно отыщут и грядут новые крупные посадки. А он, разумеется, отвечать не хотел. Пишут, что за взятку ему удалось «обнаружить» у себя болезнь, достаточно серьезную, чтобы 27 апреля 1947 года уволиться от службы. Болезни у него были. У кого их нет в 64 года? Поджимает сердчишко (пережил апоплексический удар), томит аденома простаты, стали болеть глаза, хотя очков не носил  от роду… И уже в том же 1947 году заслуженный пенсионер, с почетом и очередной государственной наградой отправленный на покой, генерал Френкель читал в газетах сообщения о том, как арестовывают, клеймят позором и отправляют в лагеря его вчерашних соратников – крупных и не очень крупных функционеров НКВД.

 Что думал он в те долгие ночи? Боялся ли стука в дверь? Снились ли ему кошмары Инты, Печоры, Воркуты и города с названием Свободный?

            Умирал Френкель страшно. По рассказам сына Бориса, записанным историком, последние дни отца были исполнены такой боли, что крики умирающего можно было слышать через перекрытия нескольких этажей.

Умирал он от болезни глаз, но вот когда? Биографы в один голос сообщают, что Н. А. Френкель умер в Москве в 1960 году. А вот его давний соратник, ветеран ЧК, бывший заключенный, а потом пенсионер из города Петрозаводска Семен Львович Моисеев с ними не согласен. Вот, что он написал в своих воспоминаниях в 1982 году:

            «Когда мне довелось в 1968 году быть в командировке в Москве, я попытался позвонить ему (Френкелю – прим. К. Г.), чтобы справиться о здоровье. Трубку взяла его жена Мария Павловна, которая меня  знала на БАМе как начальника УРО Управления. Она сообщила мне, что он с прискорбием скончался еще в прошлом году из-за болезни глаз. Он, было, почти ослеп, и его пришлось возить в Одессу в клинику Филатова, где ему сделали операцию глаз.  Однако, спустя два месяца, он скончался в мучениях от сознания своей слепоты и беспомощности. Характерно, что Френкель до этого вообще не носил очков, так как зрение у него было отличное».

            Вот на этой последней загадке отца советской каторги Нафталия Ароновича Френкеля я и заканчиваю свои заметки. Хотя последняя ли это загадка, — не уверен.