Зная о месте подземной дислокации отряда Клименко, Бойко дал исчерпывающую информацию об известных ему лицах, находящихся в катакомбах. К счастью, Бойко не знал полной численности подземного гарнизона и его состояния (Молодцов, жёстко соблюдая правила конспирации, не позволял даже своему наземному заместителю беспрепятственно разгуливать по лагерю). При этом, предатель, уже, как сотрудник ССИ лично вёл допросы арестованных «верховых» и применял по отношению к ним пытки. Большинство из ребят мужественно держались, и следствие по делу отряда Бадаева длилось до конца мая 1942 года.

Арест командира, девочек и бойцов наземной группы очень тяжело отразился на моральном состоянии бойцов Отряда. Участились конфликты, усилилась депрессия. Отряд фактически прекратил боевую деятельность. Морозовский, который почти перестал пить, с трудом заставлял старшего радиста Е. Глушко выходить на связь с Москвой и прослушивать сводки с фронта. Неоднократно вспыхивали у бывшего комиссара ссоры и с Афанасием Клименко. Последний блокировал все инициативы и занял позицию выжидания и высиживания.

В официальной послевоенной справке НКГБ по отряду Бадаева, часть из которой уже приводилась выше, этот период описан так:

«С февраля месяца, после ареста командира партизанского отряда БАДАЕВА, боевая деятельность отряда совершенно прекратилась в результате неспособности руководить отрядом со стороны КЛИМЕНКО Афанасия, его примирения к врагу и затем, измене.

Боеспособность отряда пала ещё и потому, что отсутствовала необходимая дисциплина в отряде и проявился антагонизм между руководящей группой отряда и бойцами.

В связи с недостатком продовольствия, руководство отряда предпринимало меры к заготовке продуктов, для этой цели направляло партизан из катакомб в сёла, что повлекло за собой обнаружение румынскими войсками до сих пор неизвестных им входов и выходов из катакомб.
Отряд КЛИМЕНКО в катакомбах встретился с отрядом пригородного РК КП(б)У, руководителем которого являлся тов. ЛАЗАРЕВ, но боевая деятельность этих отрядов не возродилась, вследствие недостаточности энергии и мужества, руководители отрядов надлежащих мер к этому не предпринимали.

Рядовые члены отряда были готовы идти на выполнение любых заданий, но заданий со стороны руководства не получали. Например, намечавшееся нападение на румынский обоз, расположившийся на ночлег недалеко от катакомб, не был произведён по приказу КЛИМЕНКО: «Не трогать».
КЛИМЕНКО довёл отряд до полного развала и как боевая единица отряд перестал существовать» .

Отчаянные попытки партизан восстановить весной 1942 года агентурную сеть и создать новые очаги сопротивления натыкались на немой отказ со стороны жителей города. Для этой работы в город выходили Виноградов, Марцишек, и поправившийся после тяжелейшей болезни Морозовский. Но, никто из одесситов не торопился подвергать угрозе свою жизнь и жизнь своих близких. Трудно обвинять в инертности или трусости этих людей. 1942 год – это год страшных потерь на фронте. Немецкие войска, упорно продвигаясь на восток, продолжали занимать наши города. Румыны активно проводили в городе контрагитацию, упорядочивали жизнь Одессы, не забывали и о действенном методе запугивания. Виселицы стояли на базарных площадях, о судах и расстрелах «большевистских бандитов» регулярно сообщала «Одесская газета» и «Молва». Румынская контрразведка и гестапо очень грамотно и профессионально пронизали своей агентурой все группы и слои населения.

Одесситы это знали и хорошо чувствовали. Тут надо заметить, что подобное нежелание пополнять ряды партизан и подпольщиков характерны для всех временно оккупированных районов СССР в 1942 году. Причин здесь множество и они все понятны. Но об этом мы уже говорили в первой главе.

казни в одессе во время окупации  

Казни в Одессе

Виноградов, Васин, Морозовский, Марцишек пытались как-то изменить ситуацию в Отряде. В то же время Афанасий Клименко, который формально оставался командиром «подземщиков», невзирая на то, что голод в отряде уже серьёзно давал о себе знать, спустил в катакомбы группу своих родственников, превратив боевое подразделение в собрание беженцев. В катакомбах появилось несколько домохозяек и больше десятка детей. Это никак не повышало боеспособность Отряда. Хотя в этом случае Афанасия Клименко трудно в чём-то винить – он прекрасно оценивал степень угрозы, которая после предательства нависла над его близкими, до этого находившимися наверху.

Семья А.Клименко

Семья А.Клименко

Критическое положение с продовольствием и блокирование большинства выходов вынуждали партизан ежедневно исследовать дальние галереи в поисках новых выходов на поверхность. Во время таких разведок произошло две важных встречи, едва ли не вдвое увеличивших количество личного состава Отряда.

Первая – это случайная встреча под землёй с группой «райкомовцев». Так потом сами «бадаевцы» называли подпольную группу Лазарева, Илюхина и Горбеля. Их подразделение было создано Одесским обкомом КП(б)У перед самым оставлением Одессы. Изначально эта группа состояла из 13 человек — 10 мужчин и 3 женщины (позже двое дезертировали, и в группе осталось 11 человек). Фактически весь личный состав был из секретарей или инспекторов нескольких райкомов партии и членов их семей. Местом их дислокации были определены катакомбы с.Усатово (к которым под землёй можно было пройти из Нерубайских каменоломен — Прим. авт.). Несмотря на достаточно качественную подготовку и обеспеченность оружием, их группа в 1941 году боевых операций не проводила, а в основном занималась изготовлением и распространением листовок. Ядро группы – Крылевский, Лазарев, Горбель, – были родственниками. Так скажем, жена Крылевского, была сестрой Горбеля. Жили и действовали они, как единая семья. Но о действиях их группы мы поговорим ниже….

Васин: «14 марта 1942 года во время подобных розысков нового выхода мы обнаружили в одной из шахт следы людей. Так как мы не знали, кто ходит по шахтам, мы устроили засаду и 16 марта 1942 года встретились с находящимися в катакомбах людьми. Это оказался подпольный Пригородный Райком, где секретарем был тов. Лазарев и подпольный Овидиопольский Райком, где секретарем был тов. Илюхин. Всего в обоих подпольных Райкомах было 11 человек. С момента нашей встречи все боевые и оперативные действия согласовывались между командованием отряда и руководством Райкомов. К этому времени положение райкомовцев мало чем отличалось от нашего. Как и мы они чувствовали острый недостаток в продуктах питания и горючего, а отсутствие последнего, ровно как и отсутствие пищи означало в катакомбах неминуемую смерть. Тяжело сложившиеся обстоятельства заставили теперь уже оба отряда принять самые решительные меры по розыску новых выходов из катакомб» .

Подземная база «райкомовцев»

Подземная база «райкомовцев»

Вторая встреча привела к слиянию с группой беженцев-евреев под руководством Гирша Фурмана. Они уже долго прятались в шахтах Большого Куяльника. Вот как описывает обстоятельства этой встречи Павел Пустомельник. Возвращаясь, после одной из вылазок по добыче продовольствия они в катакомбах случайно натолкнулись на подземный лагерь еврейской группы: «Забрав мешок ржаной муки и разделив её на несколько клумачков, мы с большой радостью ушли в расположение лагеря, заранее зная о том, что люди находятся без продуктов не имеют ничего кроме воды. На пути следования в лагерь Иван Никитович, как опытный шахтёр по запаху предсказал, что в невдалеке от нас кто-то обитает.… Какого же было наше удивление, когда мы разобрали лаз в забой и зашли в него. Там находилось много стариков, женщин и детей, которые были измождены. Страшно было смотреть на них, особенно на детей, что вызывало жалость за их страдания.

Увидели нас, вооружённых и незнакомых, обитатели подземелья испугались, некоторые начали плакать, припадая к земле. Увидав такую обстановку и их перепуганные лица, мы сразу начали рассказывать, что мы партизаны, а не полицаи, которых они так боялись. Среди неизвестных людей, которые были еврейского происхождения, оказался один голове, что послужило основанием считать его старшим среди них, и мы решили с ним поговорить. Он рассказал, что его фамилия Фурманов Яков, бывший рубальщик мяса на колхозном рынке Привоза, что он и его семья не успели эвакуироваться из города. С приходом оккупантов, которые начали чинить расправу над еврейским населением, решил укрыться в катакомбах. Вместе с ним укрылись и другие жители города еврейского происхождения, рассчитывая на то, что в ближайшее время наша Красная Армия освободит от оккупации город Одессу. Он действительно подтвердил, что он является старшим этого подземного табора. Он поддерживает постоянную связь с одним хорошим человеком, но назвать его фамилию категорически отказался. С этим мы ушли на свою базу, и по приходе рассказали командиру отряда….
Всё же по нашему настоянию Фурманов вынужден был признаться, с кем он поддерживает связь и назвал жителя Большого Куяльника Василия Ивановича Иванова. При помощи Фурманова была организована встреча с Ивановым. Оказалось, что в его доме имеется лаз в катакомбы, через который он поддерживал связь с Фурмановым и обеспечивал их по возможности продуктами питания, за что они ему платили. Но с каждым днём становилось хуже с приобретением продуктов для людей упрятавшихся в катакомбах от расправы оккупантов. Оказалось, что некий Коза и есть тот самый Иванов Василий, которого по уличному прозывают «Козой». Он упрятал в катакомбах около 40 человек обречённых на верную смерть, которую проводили оккупанты в городе… Он выполнил свой долг, но всё же карателями был изобличён в связи с партизанами, арестован гестаповцами вместе с женой, которые по приговору военного трибунала оккупационных войск расстреляны» .

А вот так описывает встречу с группой Фурмана А.Щерба – в 1941 году он, 15-ти летний пацан, с отцом и матерью оказался в группе «райкомовских»: «Однажды под землей встретились с евреями. Блуждали мы в катакомбах с первых дней. Идем по ходу – одни и те же, я Крылевский… Слышим: «Стой, кто идет!». У нас фонарики, остановились. Лазарев кричит: «Свои!» Раз свои, – подходим. Коптилка, еврей ростом метр семьдесят. Винтовка со штыком, он сидит на посту и куняет. «Что такое?» он объясняет. Оказывается, в тех катакомбах скрывались тридцать три еврея. Там вонища такое, видели комнату, где они все вместе спали, ели… От входа не далеко, мы туда на выход не ходили. Мне кажется, что они заплатили хорошо, да хозяин пустил их через свой ход или подвал в катакомбу… А пока я где-то месяц им носил туда сухарики. В итоге румыны пришли, Иванова, сына его Ваню взяли, завязали руки, дали фонарик и пустили в катакомбы, чтобы он показал им ход. Этот Ваня отошел от выхода, как-то веревку снял и удрал. Румыны вышли, взяли Иванова, выстрелили на стене его дома силуэт, а потом повели за село на расстрел. Больше на то место к евреям я не ходил. Они там сидели, спали, ничего не делали. Погром, видимо, хотели пересидеть…»  

 Щерба А. Фото 1944 г.

 Щерба А. Фото 1944 г.

Васин вспоминал, что только пятеро из еврейской группы: отец и сын Фурманы, братья Бобровские и Лёва Бык оказались боеспособными. Бадаевцы их вооружили (или те пришли со своим оружием) и в дальнейшем они принимали участие в операциях проводимых отрядом. Остальные же 28 человек женщин, стариков и маленьких детей перевели вглубь шахты и они под защитой Отряда чувствовали себя в безопасности.

Таким образом, в катакомбах объединились для совместной борьбы (и выживания) три, доселе самостоятельных группы.

Лазарев возобновил деятельность объединённой парт.ячейки (парторгом остался Зелинский К.Н., который до этого исполнял эти функции в отряде Молодцова), а комсоргом был избран Я.Вигдерман – впоследствии перешедший на сторону врага и активно сотрудничавший с румынами. Однако плотное общение с Усатовской группой «райкомовских» фактически привело к расколу в отряде Молодцова. Отряд разделился на «сельских» и «городских». А.Клименко, который до войны работал в с.Нерубайском председателем артели «Объединённый горняк» и по партийной линии подчинялся секретарям райкома, снова оказался под их плотным влиянием. Под их давлением (в первую очередь Лазарева) А.Клименко, фактически оттеснил от руководства сотрудников НКВД и принял «стратегию» усатовской группы – отсиживаться и не высовываться. Учитывая, какое количество его родственников к тому времени находилось в лагере, его  бездействие можно понять. Только так он мог уберечь их от уничтожения.

Райкомовцы в катакомбах

Райкомовцы в катакомбах

В конце марта командир отделения Отряда И.Петренко и Г.Марцишек предложили Морозовскому отделить группу сотрудников НКВД, организовать себе новый лагерь и этой группой продолжить активную борьбу. Для реализации этого плана необходимо было продать в городе оставшиеся материальные ценности отряда, закупить продовольствие, приобрести у румын нормальные документы, позволяющие легально перемещаться по городу и окрестностям. Тяжело больной к тому времени Морозовский даже отправился подбирать в шахтах новое место для лагеря. Но, когда А.Клименко узнал об этом, он, при поддержке Лазарева и его группы, стал угрожать бойцам. Как рассказывала после войны Г.Марцишек, давая показания следователю НКГБ, Морозовский сказал: «Этот подлец (Клименко) не даёт нам из лагеря ничего и будет мешать нам уйти. Кроме того, уйти, это обречь весь этот колхоз на голодную смерть»

Фактически все боевые выходы на поверхность весной 1942 свелись к добыванию продовольствия. Для этого наверху определялся объект, которым был кто-то из зажиточных местных жителей. Как правило, жертвами таких выходов становились те, кто успел набрать продовольствия при оставлении нашими войсками Одессы, или хозяева лавок, бодег, пособники оккупантов, мелкие поселковые чиновники и т.п.

Вот несколько примеров.

3-го мая 1942 года партизанами был обнаружен новый выход во двор вице-примаря села Куяльник — некого Шевченко. Разведка доложила, что выход минирован. Бойцы его разминировали и получили возможность выйти на поверхность. Однако Шевченко обнаружил партизан и доложил об этом румынам, которые тут же выслали карательную экспедицию. Однако, бадаевцы уже успели приготовиться к их встрече. Тут же была устроена засада, на которую натолкнулись подразделение оккупантов. Видя, что сил явно недостаточно, румыны подослали к месту завязавшегося боя еще взвод поддержки. В этой стычке партизанами было убито и ранено несколько румын, а также были ранены вице-примарь Шевченко и его сын. Партизаны без потерь возвратились в свое расположение. В этом бою участвовали и бадаевцы и «райкомовцы». Руководил операцией Я.Васин. Подобная же операция была проведена ночью 5-го мая 1942 года во дворе и огороде жителя с. Усатово Шаповалова. По выходе бойцов из катакомб Шаповалов их заметил и немедленно сообщил в румынскую комендатуру. С присланными вражескими солдатами завязался бой, продлившийся более 5 часов. Румыны попытались подбросить подкрепление на пяти грузовых машинах, которые тут же были обстреляны нашими бойцами. Всего в этом бою принимало участие 20 партизан объединённого Отряда. Из потерь – раненный в руку Дмитрий Варига.

9 мая 1942 года произошёл 2-х часовой бой при попытке выхода через двор жителя села Куяльник Якушкина. Румыны успели подтянуть подкрепление, и партизаны без потерь отступили в катакомбы. Ещё одна серьёзная ночная стычка – нападение на жандармский пост с.Куяльник – 16 мая. Показания Э.Засовского про очередной «набег» звучат так:

«Последнюю третью вылазку сделали в Малом Куяльнике у Зелинского (родственник парторга Отряда . Прим.авт.). Участвовала молодёжь из отряда Клименко и под руководством Афанасия Клименко. В этой вылазке райкомовцы и геттовцы не участвовали потому, что при распределении продуктов были споры. Клименко, который боялся райкомовцев, давал им большую часть продуктов, несмотря на то, что их участвовало очень мало» .

Хорошо подробности одного из последних боёв запомнил Васин:

«К двадцатым числам мая продукты питания были на исходе и нам грозила голодная смерть. Совместно с Райкомами мы решили выйти на поверхность. 22-го числа в 10 утра группа наших бойцов в количестве 15 человек вышла на поверхность, но натолкнулась на румынскую засаду неизвестно каким образом предупрежденную о нашем решении выйти из катакомб. Перед выходом мною, Васиным, были расставлены группы с таким расчетом, что в случае столкновения с румынами мы не были отрезаны от шахты. Вышедшая из катакомб группа была обстреляна румынской засадой, которая стремилась отрезать их от входа. Попытки эти были опрокинуты губительным огнем специально расставленных групп убивших и ранивших до 50 румынских солдат и офицеров. Один из убитых офицеров пытавшийся снять пулеметный расчет Илюхина, был втянут нами в шахту. В этом бою был тяжело ранен Владимир Красноштейн, которого мне пришлось втянуть в шахту под проливным пулеметно-автоматным огнем врага. Это было особенно тяжело, так как, он находился на расстоянии 20-30 метров от входа. В этом бою боец отряда Глушков и райкомовец Щерба Шура попали в шахту, не имевшую выхода /тупик/, после боя выгнали все населения и стали закладывать разобранные нами входы, а также вход в тупик, где находились наши товарищи. Им, однако, удалось на вторые сутки разобрать вход и пробраться в другую шахту, откуда они попали в расположение штаба нашего отряда. Описанный выше бой является одним из самых ожесточенных проведенных об’единенными силами отряда и райкомовцев. Руководить этой операцией опять выпала честь мне» .

 Бадаевцы в катакомбах. В центре - Васин

 Бадаевцы в катакомбах. В центре — Васин

Хронологию этих боевых столкновений даёт Я.Васин. Частично она совпадает с воспоминаниями Пустомельника и показаниями Марцишек (впрочем, она точно на боевые выходы не ходила, для этого в Отряде хватало мужчин). А вот С.Яськов, который пошёл на предательство, и явно не склонен был к преуменьшению «подвигов Отряда» указывал, что «с момента ареста Молодцова отряд бездействовал и была лишь одна стычка с румынами во время вылазки за продовольствием на Куяльник» . При этом, по его словам, был один румын убит и два ранено. Ну, это явно не соответствует истине. Выходы за продовольствием должны были быть достаточно регулярными. Прокормить под землёй такое количество людей, даже в режиме жесточайшей экономии, было невероятно сложно
Тем более, что ситуация с продовольствием продолжала ухудшаться.

Пустомельник: «Наносимый удар на опорном пункте жандармерии в районе Б-Куяльника с целью их уничтожения и захвата продуктов питания, которые нам были необходимы, но всё же нам захватить не удалось. В подземелье воцарился голод. Для того, чтобы раздобыть несколько килограммов муки или какого-то зерна, грамм соли, канистру керосина для освещения и приготовления пищи или кипятка для чая, нашим товарищам приходилось рисковать жизнью, выходить на поверхность, а с каждым днём утруднялся выход т.к. каратели систематически вели постоянное наблюдение за действием партизан, но всё же приходилось идти за 15-20 километров в поле, чтобы остановить трактор или автомашину раздобыть пару канистр топлива. С каждым днём ухудшалось положение партизан. Главной пищей была редкая похлёбка и кипячённая вода, которой мы были обеспечены вдоволь, так как на территории лагеря нами был выкопан шахтный колодец в котором вода была в достаточном количестве и вкусной» .

Учитывая сложность положения, 25 мая 1942 года состоялся совместный совет бадаевского, еврейского и усатовского отрядов, на котором решалась дальнейшая судьба. Так как продукты питания и горючего иссякли, возможность продолжения боевой деятельности в условиях плотной блокады катакомб была сведена к минимуму, было принято решение перебазироваться в Савранские или Бандуровские леса (на север Одесской области – Прим.авт) и там на месте соединится с действующими партизанскими отрядами. Москва (через радиосвязь) с этим решением согласилась.
Теперь необходимо было тайно, малыми группами или поодиночке, выбраться наверх и пройти путь около 180 километров на север по степи. Важным при этом являлось наличие качественных оккупационных личных документов для каждого из партизан. Г.Марцишек для этого специально ходила несколько раз в город и там встречалась с неким Лёвой, который за деньги готов был такие документы изготовить. Судя по всему, Лёва был из уголовников, но партизанам в этом вопросе был готов помочь. Он успел выправить нормальные паспорта только самой Г.Марцишек и С.Виноградову. Дальше, из-за нежелания и инертности Лазарева, Морозовского и А.Клименко, отрядные ценности на «изготовление» документов каждому из бойцов отряда выделены не были. Марцишек так докладывала после войны по этому поводу: «Несчастные бойцы, опухшие от голода, обессиленные, были выброшены на поверхность на верную гибель» .

Образец румынского документа

Образец румынского документа

В ночь с 31 мая на 1 июня 1941 года первая группа партизан навсегда покинула своё подземное убежище и вышла наверх.

следующ — выход наверх